Формы выражения авторской позиции как фактор эстетики и поэтики повествования

   Совершенно своеобразный характер майковскому повествованию придает открытая проявленность авторской эстетической позиции, реализованной в личном авторском местоимении, которое неукоснительно возникает во внесюжетных элементах поэмы — отвлечениях автора от повествования сюжета, которые позже будут называться “лирическими отступлениями”. Иными словами, сюжет поэмы “Елисей, или раздраженный Вакх” не исчерпывается в своем объеме только условно-мифологической и реальной линиями действия — так называемым “планом героев”. В нем совершенно очевидно присутствует и “план автора” — совокупность отступлений от сюжетного повествования, связанных с самим актом творения поэмы. Таковы, прежде всего, многочисленные майковские обращения к музе или Скаррону, как воплощенному вдохновению бурлескного поэта; неоднократно возникающие в тексте “Елисея” и обозначающие точки эстетического притяжения и отталкивания:
   О муза! Умились теперь ты надо мною,
   Расстанься хоть на час с превыспренней страною;
   Накинь мантилию, насунь ты башмаки,
   Восстани и ко мне на помощь прилети <...> (247)
   Уже напрягнув я мои малейшие силы
   И следую певцам, которые мне милы;
   Достигну ли конца, иль пусть хоть споткнусь,
   Я оным буду прав, что я люблю их вкус (231).
   В ряде случаев в подобных авторских отступлениях можно наблюдать интонационную игру повествования, перепады от патетики к иронии, которые обнажают сам процесс бурлескного поэмотворчества: сближение патетических и иронических контекстов в теснейшем соседстве соответствует самому характеру жанра бурлескной поэмы:
   Теперь я возглашу. “О времена! О нравы!
   О воспитание! Пороков всех отец,
   Когда явится твой, когда у нас конец,
   И скоро ли уже такие дни настанут,
   Когда торжествовать невежды перестанут? <...>
   Постой, о муза! Ты уже сшиблася с пути,
   И бредни таковы скорее прекрати,
   В нравоученье ты некстати залетела;
   Довольно про тебя еще осталось дела (234).
   Нельзя не заметить, что все подобные проявления авторской позиции имеют эстетический характер: они, как правило, относятся к творческим принципам, литературным пристрастиям и неприязням, представлению о жанре бурлескной поэмы и к самому процессу творения ее текста как бы на глазах у читателя в постоянных коллоквиумах с музой или Скарроном относительно стиля, жанра, героя и сюжета поэмы Майкова. Таким образом, автор — писатель, поэт и повествователь, со своим образом мыслей, своей литературной и эстетической позицией как бы поселяется на страницах своего произведения в качестве своеобразного героя повествования. Поэтика бурлеска, реализованная в сюжете и стиле поэмы, дополняется эстетикой этого рода творчества, изложенной в авторских отступлениях от сюжетного повествования.
   Свое эстетическое открытие — формы проявления авторской позиции в тексте произведения и дополнение системы образов персонажей образом автора — поэт Майков разделил со своими современниками-прозаиками, авторами демократического романа. Следующий шаг в этом направлении сделал Ипполит Федорович Богданович, автор бурлескной поэмы “Душенька”, где сюжетный план героев дополнен авторским планом повествования, как у Майкова, но в системе художественных образов поэмы появляется еще один значимый персонаж — читатель.